Летний каток

Из записок Светланы Штутиной

Перейти к альбому "Живопись маслом. Жанровые, разовые, небольшие серии"

     Со слов художника цельный образ картины родился из строчек О. Мандельштама:

          Тяжелы твои, Венеция, уборы,
          В золоченых рамах зеркала,
          Воздух твой граненый, в спальнях тают горы
          Голубого дряхлого стекла.

    Все выдержано в стиле: лед, как старинное голубовато-мутноватое и то ли в трещинах, то ли частично кристаллизованное стекло. Зеркало льда и в нем отражение упавшей девушки. Девушка, похожая на тряпичную куклу и на клоунскую маску с морковно-размалеванными щечками и в маскарадном костюме (знаменитые Венецианские маскарады!). Словно бы бронзовый пейзаж, почти полностью окаймляющий каток, тяжеловесный по сравнению с полувоздушными, почти невесомыми льдом и девушкой. Наконец, пейзаж напоминает то ли тяжелую раму, то ли и вовсе спинку старинной кровати с навершиями по краям. А сами эти навершия вновь возвращают к маскам и маскараду.

    Однако нет нужды заниматься разгадками воображаемых загадок автора. В изобразительном искусстве образность вовсе не обязана быть иллюстративной по отношению к словесно выраженной мысли. Наоборот, в ней совмещаются восприятия из различных областей чувственного и интеллектуального ряда. К примеру, у меня "Летний каток" вызвал две собственные очень определенные ассоциации, совершенно отличные от подсказанной художником.

    Первая – связана с горгульями и химерами готических соборов. Повторюсь, ассоциация – это не иллюстрация. И горгульи (злобные уродливые скалящиеся существа, мифологические окаянные страшилища) окаймляют вместилище недоступного им святого и светлого – Собор. Но и в Соборе, в самом сердце его пребывает нечто связанное со смертью, например Распятие, Pieta, Снятие с креста, Погребение и т.д. А обычный летний каток по своему назначению есть нечто ожидаемо чудесное, создающее радостное и веселое настроение. Вот и в картине есть чудесный летний каток, а в сердцевине него – то ли сломанная и раненная, то ли и вовсе умершая девушка (или кукла?) с ногой и коньком, нацеленным куда-то в или за горизонт, и окружающие каток химеры. Кстати, освещение катка вроде бы естественное дневное, а окружающие существа— похожи на ночные страхи, как и горгульи соборов.

    Вторая, но не менее яркая ассоциация – "Девушка и смерть" Ф.Шуберта из-за сопоставления –противопоставления Девушки на коньках и Смерти на роликовых коньках. Замечательный, по-моему, образ Смерти – не стандартной старухи с косой или черепа со скрещенными костями, а двуликой женщины, почти с тем же самым (роликами), что дарует радость девушке – коньками. Вот именно, что почти, но не тем же. Какие могут быть ролики на льду?! И женщина, одновременно смотрящая в разные стороны, не Двуликий Янус, то есть не Бог, совмещающий противоположности и управляющий ими. Старуха на роликах, отслеживающая одновременно все (по крайней мере, разные) направления – Смерть со свитой, собирающая свою жатву на этот раз на катке. И девушка "откатала" свою жизнь. На авторской копии-варианте видны даже следы катания –свидетельства движения и развития событий во времени. Сравнимо с развитием двух музыкальных идей у Шуберта и постепенным музыкальным подчинением и поглощением темы Девушки темой Смерти.